Самый лучший комсомолец. Том четвертый [СИ] - Павел Смолин

хор у нас получился прямо хороший, а песня не такая, чтобы требовались заоблачные вокальные данные. Займусь сразу по возвращении.

Внутри зашевелилась трудовая совесть — вот я тут прохлаждаюсь, а дела стоят. Пофигу, войду до конца лета в «турбо-режим», перелопачу расписание и всё успею. «Участок»-то вообще простенький, и пока я здесь, там народ вовсю репетирует и готовится. Репетируют и съемочная группа с актерами «Четвероногого малыша» — это все позволит сэкономить дубли, и, как следствие, время. А монтировать можно хоть до Нового года — прямо не к спеху.

Глава 15

Процедура подъема на третий день пребывания в лагере прошла уже привычно — если не считать не выспавшуюся Инну Антоновну, которая, похоже, опять всю ночь крутила шашни с дядей Ваней — и после завтрака мы дядями (сам дядя Ваня вполне бодр — сказывается подготовка) и товарищем директором отправились встречать прибывших вертолетом водолазов. Ночью прошел дождь, поэтому прямо сегодня нырять не получится — море мутное. Познакомились — худощавого, среднего роста гладковыбритого и соломенноволосого главного инструктора в чине лейтенанта зовут Георгий Викторович. Доставив гостей вместе с экипировкой к администрации, оставили их заселяться и поехали к «человеческим» воротам — встречать прибывших музыкантов.

— Сейчас вас заселим, товарищи, — выдавал я составу инструкции по пути. — Извините — общага на четыре койко-места. Кому-то придется разделить комнату с водолазами Черноморского флота — они у нас кружок открывают. Репетиции начинаются с сегодняшнего дня, после обеда. Концерт — через три дня, приедет телевидение и звукари, потом телефильм слепим.

Мужики не возражали — а чего им? Тысяча оклада, премии за выступления, записи и репитиции, нехилые командировочные, живут в свежих «сокольнических» домах — квартиры четырехкомнатные. В «Потемкине» у всех по даче, а часть зарплаты выплачиваю чеками — машины на них купили. Словом — полный советский «фарш». Да и статус «личный состав Ткачева» не пустой звук и сильно упрощает жизнь, позволяя, например, всей семьей лечиться в Кремлевской поликлинике. Возраст тоже добавляет спокойствия — поиграй-ка всю жизнь за гроши в оркестрах и по ресторанам (да, в «Прагах» лабухи зарабатывают отлично, но «Праг» на всех не хватает), подвергаясь регулярным пилениям от жены, которая «потратила молодость», а на пороге сорока лет получи вот такой карьерный рост. Кризис среднего возраста в таких условиях точить и нашептывать нехорошее перестает — работа мечты получена, так чего страдать?

Расселили товарищей, попрощались с директором, и я отправился искать Олю — поделиться новостями.

— Я видела ее на берегу, — поделилась инфой поливающая тепличные помидоры Света.

— Я видела ее на площади, около Ленина, с ребятами из «Штормового», — выдала наводку загорающая (море с ночи успокоиться не успело, купаться нельзя) Маша.

— Верной дорогой идешь, товарищ! — с хитрым прищуром похвалил меня памятник Ленину.

— Спасибо, Владимир Ильич! — козырнул я.

— Голову напекло? — заботливо спросил дядя Федя.

— А вы считаете, что за счастливое детство Владимира Ильича благодарят только после солнечного удара? — не остался я в долгу.

КГБшник опасливо поежился.

— Шутка! — гоготнул я. — Пойдемте вон у Пашки спросим.

Собирающий гербарий пацан отправил нас в скверик к западу от площади. Добравшись, услышали из-за деревьев сопровождающийся цоканьем каблучков Олин подсчет:

— Один, два, три, четыре, пять…

Выглянули — певица с девочками из разных отрядов играла в классики. Экая милота! Ввел подружку в курс дела и отправился к администрации, откуда позвонил на Лубянку и в ОБЭП — вечером пропущу ужин, вместо этого посетив выбранную методом «тыка» столовую. Андрей Викторович Семенов нынче не только личный порученец Щелокова, но и особый ревизор ЦК КПСС — еще при жизни Никиты Сергеевича такую корочку получил вместе с двумя десятками особо доверенных товарищей. Масштабировали опыт реально внезапных проверок, эффективность же доказана. Вздохнул — не хватает товарища Хрущева, скучаю. Эх, чего уж теперь — красиво старик ушел, всем бы так. Памятник почти готов — после каникул в Сокольниках установим.

От КГБ обещали прислать старого-доброго «экономического» дядю Витю и замену дяде Германа — двойки «моих» КГБшников не хватит, полномочия и квалификация не те, так, телохранители.

Пообедав гречкой с сардельками, гороховым супчиком с копченостями (вкуснотища!) и сладким чаем, подхватил Олю, и до самого ужина мы просидели на репетиционной точке, шлифуя программу. Большая часть отработана еще давно, во время совместных гастролей, но новый репертуар нуждается в доработке. Нормально, за два дня освоим — мастерство моих музыкантов переоценить сложно.

Попрощавшись, оставили в лагере дядю Ваню — он завтра по просьбе Инны Антоновны на базе ДК будет про службу в КГБ ребятам рассказывать, пусть готовится — погрузились в вертолет и долетели до Геленджика, в этом году признанного «курортом Всесоюзного значения». Приземлившись на территории воинской части, вежливо отмахнулись от его очень нервного начальства — на чай звали — и на выделенной армейской «Таблетке» отправились к Морскому вокзалу, встречаться с соратниками.

По пути любовались толпами отдыхающих на улицах и обилием кооперативов с пищевым уклоном. Ну не может тут не найтись достойного образцово-показательной посадки «торговика» — из неоткуда продукты не возьмутся. Я вообще удивлен тому, насколько зарождающийся класс советских буржуев любит открывать «жральни» — это, конечно, путь очевидный, но юридически самый сложный — постоянные проверки и более высокие чем в других сферах налоги по идее должны ограничивать, однако ж нет — на каждом углу то шашлычная, то чебуречная. Зато никаких очередей — всем всего хватает, но полупустые государственные столовки (через окна видно) заставляют подозревать недоброе.

У Морского вокзала было ожидаемо-многолюдно, и я с улыбкой понаблюдал забирающуюся по трапу на прогулочный катер группу радующихся экскурсии ребят. Судя по бледным мордашкам — только что прибыли.

На другой катер забирались туристы самостоятельные — молодые и пожилые пары в основном. Часть — с детьми от мала до велика, тоже предельно довольные. Отдыхайте, товарищи — Советский человек месяц «юго́в» полностью заслуживает! Ну а мне хватит и недели — маленький еще полноценный отпуск гулять. Да и скучно, если честно — привык к движухе и суете, и при отсутствии интернета спасаться от информационного голода можно только радостным трудом во славу Великого Вож… тьфу, Советского Союза!

Соратники ждали нас в двадцати метрах справа от входа в вокзал, как и условились. Андрей Викторович выбрал клетчатую рубаху с коротким рукавом и джинсовые шорты марки «Тверь» — новинка, так сказать. Дядя Витя в силу возраста нарядился в рубаху однотонную, синюю, на ногах — брюки и летние туфли с дырочками. Замена дяди Германа оказалась мне знакома — это же блин дядя Петя! Одет в клетчатую рубаху стандартного образца, но с закатанными до середины мощных, покрытых седыми волосами запястий и такие же как у дяди Вити брюки. Ну никакой фантазии!

— Здравствуйте, товарищи курортники! — поздоровался я.

Со всеми тремя мы давно не виделись, поэтому по-дружески обнялись.

— Дядь Петь, а вас принудительно обратно ко мне определили? — полюбопытствовал я.

— Ты хороший пацан, Серега, но добровольно я бы не пошел, — вздохнул он. — Стар я для таких встрясок, должность, прости за прямоту — собачья, так что ты уж постарайся никуда не лезть.

— Ох уж эти манипуляции, — вздохнул я. — На совесть давите, дядь Петь, и я это прекрасно понимаю. Работает, но «никуда не лезть» я не могу — с таким же успехом можно было в школе спокойно доучиваться, потом — в ПТУ и на завод, гайки точить на правах представителя класса-гегемона. Но осторожность в наличии, а загранок пока не предвидится. И чисто по-человечески я очень рад вас видеть.

— «Чисто по-человечески» я тоже рад, — с улыбкой хлопнул он меня по плечу.

— Поехали! — скомандовал я.

Погрузились в «Таблетку» и покатили по улицам. Дядя Витя залез в портфель и протянул мне опечатанную дедом Пашей бандерольку, сопроводив инструкциями:

— Нам не говори и не показывай. И сжечь потом нужно.

Распечатал и достал мелкую, написанную от руки записку: «Есть возможность применить В. для уборки. Значимость велика. Не подставится. Согласен — позвони из телефона-автомата по номеру…».

Понимаю — в Монте-Карло много разного рода богачей покутить приезжает, и кого-то из них можно безопасно «прибрать» силами Вилочки. Спасибо что спросил, дедушка, я оценил.

Записка вторая, написана рукой деда родного: «Когда поедешь громить Краснодар, возьми с собой Сергея Федоровича Медунова. Действуй по протоколу „Щелоков“. Посвети своих в курс дела».

Усиливаемся новым «опричником», понимаю. Будет сделано, товарищ Генеральный секретарь!

— Давайте к телефону, — попросил я. — Есть монетки у кого?

Никаких рефлексий — врагов нужно давить беспощадно. Девушка считает так же и грустить не станет — наоборот, порадуется возможности принести Родину прямую, а не опосредованную (через меня) пользу.

Отзвонился — трубку взяли и сразу бросили, но это нормально. Лень подбивала